ПАСХА

---

Радостной гурьбой взрослые и дети – все жители нашего дома маршем двинулись на веселье, с корзинами с едой, с мячами и скакалками. Впереди наша дворовая собака Рекс. И нас окружала аура любви и благостности. Играли, прыгали в мешках, пели песни. Все кричали:

– Нонка, лезгинку! Нонка, лезгинку!

Моя мама, перевернув кастрюлю вверх дном, выбивала ритмы лезгинки. Папка с возгласами «Туш-таш! Туш-таш!», раскинув широко руки в стороны, танцевал, а все дети повторяли движения папы, прыгали и смеялись. Так радоваться жизни сегодня не умеют, да и дружить всем домом тоже.

Мама вдруг перестала барабанить и спросила:

– А где малыши?

Ни Оли, ни Вовки малого на поляне не было. Все переполошились, стали звать, искать малышей и уже через час, измученные и расстроенные, возвращались домой. Шли по шпалам, кто-то говорил, что дети ушли в лес, другие – что уже дома.

– Не надо паниковать, положим остальных детей спать и организуем поиски, – сказал папа.

После войны никто никого не убивал, и маньяков не было. За войну настрелялись, и по земле шла вторая мировая весна.

Мы пришли домой, уже смеркалось. Круглый стол в большой комнате был покрыт большой красной бархатной скатертью до пола, а около стола валялась скорлупа от крашеных луковыми шкурками яиц, рядом сандалик. Я подняла скатерть: около толстой ножки с бордюром мирно спали Оленька и Вовка – два наших толстяка, засыпанные крошками от куличей, скорлупой от яиц и с кружками недопитой брагой.

– Боже свят! – воскликнула мама. – Да они же напились!

Детей уложили в кроватки. Они крепко спали и не знали, что заставили так волноваться всех, кто жил в нашем доме.

Я засыпала счастливая, все хорошо и, глядя на красный закат, вспомнила глаза отца, полные слез от переживаний. И уже в полусне пробормотала:

– Небо красно с вечера – моряку бояться нечего!

… И теперь, когда я возвращаюсь в свое детство, мне кажется, именно в атмосфере любви и добра воскресал Христос! Воистину Воскресал!!!

Евгения Тилюгс-Глуховская