Лиепайские органы и органных дел мастера

Органист Вольдемар Барисс – об инструментах, достойных людях, музыке и отношении общества к органу

---

– Расскажите, пожалуйста, о себе, о том, как Вы начали свою музыкальную деятельность. Где Вы учились, и на каких инструментах? Как Вы сейчас проявляете себя как музыкант?

– Я родился в городе Лиепая и начал обучаться музыке с самых ранних лет. Мои родители оба музыканты: отец – альтист, а мать – музыковед. Они оба – выпускники Рижской консерватории (ныне – Латвийская Музыкальная академия). Дома у нас музыка всегда звучала. Отец работал альтистом в Оркестре Рижского радио и играл свои альтовые партии дома, готовясь к работе. Мое желание обучаться музыке тоже было определено с раннего детства. Начал я учиться по классу виолончели. Но, к сожалению, у меня не оказалось склонности к этому инструменту, и виолончель я «любил», как Коммунистическую партию, так что после четырех лет обучения я прекратил игру на инструменте.

Затем я начал учиться в Музыкальном училище имени Яниса Медыньша в Риге как музыковед – моя мама работала в Музыкальной школе имени Эмиля Дарзыньша. Как факультативный предмет я выбрал орган. В то время, в 1984 и 1985 годах в Советском Союзе ситуация с обучением на этом инструменте была не самой лучшей. Тогда сортировка была довольно интересной – либо церковный органист, либо концертный органист. Концертный органист был обязан играть отлично, а церковный органист – хоть одним пальцем. Игра с педалью вообще была роскошью.

Слава Богу, тогда в Лиепае еще были живы органисты, которые родились в конце XIX и начале ХХ века, и они еще играли как профессиональные музыканты. Один из них, Тобис Йелгайетс, работал в лютеранской церкви (соборе) Святой Троицы, а другой, Арберт Озолиньш, – в лютеранской церкви Святой Анны. Первый из них был выпускником Народной консерватории Лиепаи, а второй – Народной консерватории Елгавы.

Озолиньш в большей мере обучал теории и истории органа, давая студентам широкое представление об исторических инструментах и, в частности, о своем органе Balta Kalniņa. Йелгайетс обучал практическим навыкам игры, а также – ассистентуре, давал своим ученикам хорошие знания о том, что представляет собой каждый регистр в каждом мануале и что представляет собой каждый мануал. Поскольку его отец был строителем органов, Йелгайетс обладал обширным знанием инструмента и мог давать очень много ценных советов в этой области. Поэтому, когда я писал свою дипломную работу в консерватории, я мог использовать в практических целях многое из того, что он рассказывал.

Таким образом, в 1984 году, будучи учеником на первом курсе музыкально-теоретического факультета музыкального училища, я параллельно начал обучаться по классу органа Атиса Степиньша. Он был тогда преподавателем специального фортепиано, а в качестве факультативного предмета преподавал орган. Поэтому именно благодаря ему я узнал многое из того, чего бы я никогда не узнал, если бы учился играть только ноты и ничего другого.

Отучившись в училище четыре года, в 1988 году я поступил в Рижскую консерваторию. Однако тогда там прикрыли факультет органа, установив правило, что сначала нужно окончить музыкально-теоретическое отделение либо отделение хорового дирижирования, а заниматься органом в виде факультатива либо подпольным образом – или же только со второго курса. Исходя из этих обстоятельств, я поступил на музыкально-теоретический факультет, возобновив занятия органа со второго курса. Проведя в Консерватории три года, я был вынужден покинуть учебное заведение по состоянию здоровья. Только в 1999 году я смог вновь поступить в Латвийскую Музыкальную академию, уже в органный класс Степиньша, с которым я все эти годы поддерживал связь.

Он был не только замечательным педагогом органа, но одновременно и учителем музыкальной истории, которую он знал превосходно – не только историю органа и органного репертуара, но и историю фортепиано и фортепианного репертуара, а также историю импровизации. Атис Степиньш преподавал все эти предметы в Латвийской Музыкальной академии. Он обладал целым рядом дипломов – как из учебных заведений, где он ранее обучался, так и привезённых с конкурсов, на которых он побеждал, в частности, он стал победителем на конкурсе по импровизации, проходящем в Западной Европе. Степиньш славился своим умением импровизировать на органе и на фортепиано. Честно говоря, я не знаю, преподают ли сейчас импровизацию в Академии или нет, но полагаю, что не преподают, так как Степиньш умер в 2013 году, а больше этот предмет преподавать было некому.

Свою учебу в Музыкальной Академии я закончил в 2003 году и возвратился в Лиепаю, где стал работать органистом в соборе Святой Троицы, унаследовав эту работу у своего первого учителя Тобиса Йелгайетса, ранее игравшего в этой церкви и скончавшегося в 1992 году. Некоторое время я также играл на органе в лютеранской церкви Святой Анны и в католическом кафедральном соборе (костёле) Святого Иосифа. В этих двух церквях я работал органистом и в более ранние годы.

Свою карьеру органиста я начал в 1985 году, играя не в Риге, а там, где нужда в органистах была еще больше – в маленьких местечках вокруг городов Талси и Вентспилс, где не слишком шпионили за мной и где я мог спокойно работать церковным органистом. Там я обучился традициям органостроения Латвии и познакомился со множеством органов, в том числе других марок, нежели марки Вальтер, к которой относятся органы крупнейших церквей Лиепаи, а также орган Домского собора в Риге. В прежние времена считалось, что раз в Домском соборе есть орган фирмы Вальтер, значит это единственная достойная фирма, а другие органные фирмы ничего не стоили. Познакомившись с целым рядом органов в разных городах Латвии, я убедился в том, что есть разные фирмы, ничем не хуже, чем Вальтер. Слава Богу, что в некоторых костелах были пасторы, сохранявшие органы в нормальном виде – таком, что на них можно было играть. Вот так, с 1985 года я работаю церковным органистом.

 

– Расскажите об органе в лютеранском соборе Святой Троицы в Лиепае.

– Орган собора Святой Троицы – самый старший орган в Лиепае. С ним тоже связана интересная история. Если говорить об органах, которые являются подлинниками, то единственный подлинник – это орган в католическом костёле Святого Иосифа. В других церквях Лиепаи органы и перестраивались, и… недостраивались. Например, в соборе Святой Троицы было четыре органа. Первый орган был построен Мастером Йоахимом еще во времена Курземского герцога. Он оказался не таким хорошим, как желала община, и его пришлось убрать из церкви. Остался только декоративный проспект и, может быть, пара регистров, а всё остальное выбросили.

Второй орган был освящен уже в 1779 году – его построил мастер Хайнрих Андреас Конциус из немецкого города Галле. Этот орган уникален тем, что это – единственный инструмент, у которого остались звучащие трубы Мастера Конциуса. Другие детали органа, такие как проспекты, разные внутренности, шамады, трактуры были переданы другим органам в Латвии, в Германии и, возможно, других странах. Но звучащие трубы, настоящие барочные плено Мастера Конциуса – только здесь, в Лиепае. Сохранились также третий и четвертый мануал, а также частично педали.

Конечно, впоследствии высокопоставленные лица Лиепаи немного увеличили орган, в результате чего у него оказалось более семидесяти регистров. Это произошло в середине XIX века. А когда в 1884 году в Риге построили самый большой орган в мире, знать Лиепаи была слишком гордой, чтобы оставить эту честь для рижан. И всего год спустя, в 1885 году, орган был снова перестроен. Теперь уже у органа был 131 регистр, в сравнении с ним у органа в рижском Домском соборе – 124 регистра. Все-таки знать Лиепаи добилась того, чего желала.

Последнюю перестройку органа осуществил в 1913 году мастер Эберхард Фридрих Вальтер из Людвигсбурга, из Германии. Он построил орган в Домском соборе в Риге, в городе Цесис, а также во многих других городах Латвии. Мастер Вальтер сохранил многие из старых регистров, к которым он добавил некоторое количество новых, и переделал всю трактуру – с пневматической на механическую, а также немного изменил проспект – поставил звучащие принципалы. Следовательно, об этом органе можно сказать, что он представляет собой «три в одном».

Лучше всего на органе церкви Святой Троицы звучит музыка эпохи барокко, в особенности, начала барочного периода – таких композиторов, как Шютц и Шейдт, но также и музыка Баха, и его современников, которых знают в основном органисты во всем мире, а другим музыкантам они почти не известны. Поэтому иногда на концертах исполняют произведения, которые мы не так часто слышим. Это самое интересное качество органов, что можно по любому из них определить, какую музыку на нем лучше всего исполнять. Что же касается романтической музыки, то здесь границей являются Брамс и Рейнбергер, потому что играть Регера или Мессиана на этом органе уже невозможно. Здесь придется выбирать одно из двух – либо исполнять Мессиана, либо оставить в живых орган. Это потому, что трактура здесь довольно старая, а чтобы её капитально отремонтировать – так пока руководство церковной общины на ремонт еще деньги собирает, и это происходит уже достаточно длительное время. Увы, так происходит всюду, где экономика бывает экономной. Поэтому, Слава Богу, что два-три раза в год орган капитально настраивается. В основном настраиваются языки и принципалы, а остальные регистры остаются в довольно плачевном состоянии. В первую очередь следует привести в порядок фасад церкви, который тоже находится в весьма плачевном состоянии, особенно окна, из-за чего сквозняки пагубно действуют на орган. В органном же помещении как раз четыре окна довольно большой площади. Это также оказывает негативное воздействие, особенно резкие перепады температуры, а также перепады между сырым и сухим воздухом. Трактура очень чувствительна к этому – то застревает, то не играет.

Этот орган был единственным, с которым посетители церкви были знакомы на протяжении всего времени существования инструмента, и это благодаря старому органисту, Тобису Йелгайетсу, и старосте церкви, которые в своё время добились разрешения властей устраивать концерты в течение получаса или сорока минут. Это началось с середины 1950-х и продолжалось в течение всего советского времени. Они объяснили властям, что музыка – это не «опиум для народа», не агитация, и сыграть музыку Баха и Мендельсона не такое уж плохое дело. Слава Богу, что власти поверили и разрешили это. И так этот органист продолжал там работать, пока его глаза не сдали. Но он сам тоже был уникальный человек, в частности, потому, что благодаря ему этот орган вообще был спасён – и как инструмент, и как имущество церковной общины.

В отношении церкви Святой Троицы существовал такой же грандиозный план, как и в отношении ряда других, включая Домский собор, – устроить либо филиал музея, либо концертный зал, либо что-то еще в этом роде. Зачем, вообще, нужен такой орган и такой роскошный барочный божий храм? Но, Слава Богу, благодаря органным концертам руководство церковной общины смогло выплачивать все налоги, и власти оказались бессильными.

На сей раз победила музыка, и на то ей спасибо, а также органисту, который каждый день приходил в костел и сорок минут играл концерты. Благодаря ему в Лиепаю приезжали многие другие органисты, в том числе из Москвы, Петербурга, Вильнюса и Таллина. Некоторые исполнители даже тайком пробирались из Германии – разумеется, из Восточной. Из ФРГ было невозможно приехать в Лиепаю, так как в то время это был закрытый, военный город с военным портом, и сюда можно было прибыть только по специальной визе к родственникам или друзьям. Тем не менее, многие музыканты совершали поездки в Лиепаю, чтобы выступить именно в этом соборе на этом органе, который со временем приобрел славу. Многие другие органы тоже представляют значительный исторический и музыкальный интерес, но, к сожалению, мало музыкантов уделяли им внимание, так как они используются только при церковных богослужениях и находятся в провинциальных городках.

 

– Расскажите про орган церкви Святой Анны. 

– Орган, который находится в церкви Святой Анны, не является подлинником. В былые времена в Лиепае было три органных мастерских. Теперь эти три органные мастерские находятся не в Лиепае, а в Сиэтле, а в Лиепае не осталось ни одной. Сначала в церкви был орган с тремя мануалами, который построил мастер из Лиепаи, Карл Александр Херман. Когда в 1911 году органистом церкви стал композитор Альфред Калныньш, он проявил инициативу и добился перестройки органа.

Этим занялся мастер Эберхард Фридрих Вальтер. В результате его перестроили как настоящий романтический орган, и при этом, третий мануал сделали типично французским, в результате чего лучше всего на нем звучали такие композиторы как Цезарь Франк, Гено, Дюбуа, Дюпре, Виерн и другие французские романтики. Эта музыка хорошо звучит на этом органе благодаря третьему мануалу и разным устройствам, как, например, супер- и суб-копулы, раушвеллер, четыре швеллера и фервек, что обеспечивает стереозвучание органа. Четвертый мануал органа представляет собой не пневматический орган, а электроорган. Специальный органчик построен на чердаке, а звук идет через специальный туннель, и вибрируют им два швеллера.

Среди приезжающих в церковь органистов одни играют на трехмануальном органе с ферверком, а другие играют просто на четырехмануальном органе. И те и другие, по сути, правы, так как ферверк сам по себе является органом со своей автономной клавиатурой. Четвертый мануал, который находится на исполнительском пункте со своей автономной клавиатурой наверху для настройщика, сам настраивает как клавиатуру, так и регистры – это двойная система.

Однако сейчас этот орган находится в самом плачевном состоянии, потому что, когда стали проводить бытовую модернизацию и утепление церкви, больше всего пострадал орган. Ведь когда идут работы по утеплению или красятся потолки, мусор очень негативно влияет на орган. К тому же, теплый пол тоже представляет собой не самое лучше решение для сохранности инструмента. В других странах существуют особые устройства, например, в Швейцарии и Германии, для эффективной бытовой модернизации, способствующие сохранности инструмента, но там живут люди, которые желают сохранить органы в хорошем состоянии, там есть устройства, регулирующие микроклимат, поддерживающие нужный уровень влажности воздуха. Ведь когда орган высыхает, то это – отнюдь не самое лучшее следствие, это как раз то, что в натуре показал орган в церкви святой Анны. Он звучит прилично всего два месяца в году – летом, и даже тогда хорошо работает только первый мануал.

Пока о капитальном ремонте никто не думает, потому что это стоит денег. К тому же, зачем использовать орган, когда его можно заменить электрическим, цифровым инструментом? О том, что орган имеет историческую ценность, об этом, к сожалению, руководство города не думает. Единственным, кто об этой проблеме заявил в печати, был органный мастер Имант Калныньш из города Угале, и дело кончилось тем, что он просто лишился работы. Его, конечно, выгнали и, причем, не только из той церкви, но еще из нескольких других церквей – потому что если говоришь правду, то ты – враг народа номер один. Но органные мастера всегда – главные враги пастора, так же как и органисты. Это потому, что первые указывают на дефекты в состоянии органа, а другие дефекты устраняют, и еще за свою работу деньги просят. Но, Слава Богу, есть надежда, что этот орган когда-нибудь зазвучит. К сожалению, к своему столетию он в порядок не был приведён. Может быть, теперь будем ждать тысячелетия.

С 1912 года, когда орган был перестроен, он ни разу полноценно не реставрировался. Были, конечно, небольшие ремонты, которые осуществлял мастер Якобс Йелгайетс, но он, к сожалению, умер, ему было уже 94 года. Потом за инструментом следил другой органный мастер, который держал орган в более или менее звучащем состоянии, но он никогда не делал капитальный ремонт. Сейчас органный мастер – большая роскошь, особенно в провинциальном городе, несмотря на то, что наш город имеет статус столицы органов в историческом плане.

 

– Теперь расскажите про орган в костеле Святого Иосифа.

– Орган в Кафедральном католическом соборе Святого Иосифа представляет наиболее подлинный орган из всех трёх органов крупнейших церквей Лиепаи. Его построил и освятил в 1904 году мастер из Риги Эмиль Мартинс, и он сразу поставил в костел в Лиепае пневматическую трактуру. Орган имеет только 28 регистров, но звучит не хуже, а с точки зрения акустики даже лучше, чем орган в соборе святой Троицы. Этому способствует факт, что сам храм построен как псевдороманская базилика, потолок в ней обшит деревянным панно, который очень хорошо работает для акустики как резонатор и для органа, и для хора, особенно если хор поет стоя наверху.

Мастер Мартинс был знаменит в то время своим строительством пневматических органов, самым известным из которых является инструмент в церкви Святого Иосифа в Риге, имеющий два мануала и 37 регистров. Другой известный орган, построенный Мартинсом, стоит в церкви Святого Мартина (это народное название, правильно Яунлиепайская лютеранская церковь – прим. ред.), и он тоже содержит около 30 регистров. Этот мастер строил, как правило, романтические органы, но орган в костеле Святого Иосифа в Лиепае из них самый простой, без аликвотных голосов, только с самыми простыми голосами (2, 4, 8 и 16), микстурой, двумя языками и двумя простыми комбинациями; в нем даже отсутствуют свободные комбинации.

В маленьком провинциальном городке Айзпуте, расположенном на расстоянии 50 километров от Лиепаи, в 1904 году был построен орган Зауера, тоже пневматический, но там есть две свободные комбинации. Орган в Айзпуте знаменит еще тем, что там была сделана первая из серии грамзаписей латвийских исторических органов. Я уверен, что в России тоже известна эта серия записей пластинок латвийских и эстонских исторических органов. По поводу грамзаписи литовских органов я не в курсе, записывались ли они или нет. В этой серии записано исполнение на всех трех органах Лиепаи, о которых я сегодня говорил – в соборе Святой Троицы, церкви Святой Анны и кафедральном соборе Святого Иосифа. Таким образом, звучания всех трех органов увековечены в этой серии пластинок. Особенно это ценно в отношении органа церкви Святой Анны, который с тех пор перестал звучать достойно – из-за того, что его долгое время держали в столь плохом состоянии и не ремонтировали. Я очень надеюсь, что когда-нибудь в будущем этот орган вновь зазвучит достойным образом, но когда это будет – пока неизвестно.

 

– Был ли другой, более ранний орган в костёле Святого Иосифа до постройки нынешнего органа в 1904 году?

– Вполне возможно, что до постройки нынешнего органа, в костеле Святого Иосифа стоял другой орган, но остается совершенно неизвестным, что с ним впоследствии случилось. По этому поводу существует несколько версий. Согласно одной из них, первый мануал прежнего органа сейчас находится в городе Вентспилс, где в одной из главных церквей города есть одномануальный орган. Но самое интересное в том, что диспозиции того органа совершенно одинаковы, один к одному с нынешним органом костёла Святого Иосифа, даже Клерон 4 и Тромпет 8, что, откровенно говоря, в одномануальных органах встречается крайне редко.  Там так же есть похожая педаль в два органа – суб-бас, октавный бас. Но совершенно неизвестно, куда делся второй мануал.

 

– Проводилась ли реставрация органа в костёле Святого Иосифа?

– В костёле Святого Иосифа не было полноценной реставрации, но был капитальный ремонт в 2004 году, приуроченный к столетию органа. В том году состоялся праздничный концерт, на котором играл Атис Степиньш, и органист показал свое уникальное мастерство – как можно на органе, который является исключительно продуктом романтической эпохи, исполнять музыку Баха и других композиторов – его современников, – дополнительно к музыке романтических композиторов XIX века!

 

– Проводятся ли концерты органной и другой музыки в этих трех лиепайских церквях или в них проходят только церковные службы?

– Поскольку орган церкви Святой Анны находится в плохом состоянии, да и сама церковь сейчас находится в состоянии ремонта, там концерты не проводятся. В нынешнее время иногда организуются концерты в Соборе Святой Троицы и Кафедральном соборе Святого Иосифа, но это бывает достаточно редко.

Полностью органных концертов там нет. Органисты могут сыграть одно или два сольных сочинения, но только в рамках программы, состоящей преимущественно из музыки для других исполнительских составов – инструментальной, вокальной и хоровой музыки. Ведь, чтобы презентовать сольные органные концерты, необходимы органы, настроенные должным образом, чтобы там все звучало хорошо. Недавно в костеле Святого Иосифа прошел концерт симфонической музыки, а в соборе Святой Троицы прозвучал концерт музыки для хора и для органа.

В Соборе святой Троицы с 1999 года организуются ежегодные фестивали органной музыки, в которых участвуют органисты из Латвии, Литвы, Эстонии и других стран. Некоторые из участников фестивалей даже приезжали по два раза.

 

– Расскажите, пожалуйста, какая музыка для органа вам особенно нравится? Что вас интересует и что вам ближе из музыки барокко, романтизма и современной?

– Скажу по правде, что я предпочел бы, чтобы вопрос был сформулирован по-другому – чем я не интересуюсь. Меня увлекает такое огромное количество музыки из всех упомянутых вами эпох, что трудно ее всю перечислить.

Что меня оставляет равнодушным – это органная «поп музыка». Стало слишком шаблонным явлением, что если музыкант играет на органе, то он обязательно должен играть Токкату и фугу ре минор Баха, которую я определяю как «эпидемическое» сочинение. Сейчас ситуация дошла до того, что даже саму фугу исполнять не обязательно – главное сыграть первый мордент и пассаж вниз, с которых начинается Токката, и этого хватит. Если ты это умеешь играть, это значит, что ты – великий органист. А если исполняешь что-либо другое, то ты – никто.

Бах написал колоссальное количество музыки для органа, множество из которой органисты не утруждаются изучать и исполнять, хотя там обнаруживаются изумительные сочинения, необычные и новаторские для того времени. В издательстве Петерс в Германии было выпущено полное собрание сочинений Баха для органа в девяти томах, и там, в особенности в последних томах можно найти очень незаурядную музыку. Но органисты не желают играть незаезженные сочинения, причем, написанные как в эпоху барокко, так и в эпоху романтизма, и в ХХ веке.

Что мы знаем из того, что обычно звучит из музыки романтических композиторов? Это – шесть сонат Мендельсона, две сонаты, хоральные обработки и миниатюры Регера, некоторые сочинения Брамса и Рейнбергера. В XX веке – Мессиан почти на первом месте. А ведь в органном репертуаре насчитывается такое огромное богатство музыкальных шедевров, до которых большинству органистов нет никакого дела.

 

– Так каких же менее известных композиторов вы цените за их музыкальные произведения, которые рядовые органисты не играют?

– Когда я посещал мастер-классы в Германии и Швейцарии, я узнал имена целого ряда композиторов эпохи барокко, как и эпохи романтизма и ХХ века. Среди менее известных барочных авторов, которые в свое время были очень знамениты, следует назвать такие имена как Георг Дитрих Лейдинг, Иоганн Николаус Ханф, Иоганн Кристиан Шифердекер, Иоганн Адам Рейнкен. Из них Рейнкена иногда упоминают в связи с тем, что Бах обучался у него искусству импровизации, и то, что он жил очень продолжительное время – 99 лет. Среди романтиков должны в первую очередь быть упомянуты Мориц Бросиг, Теодор Дюбуа, польский композитор Эугениуш Рудник, автор замечательной Фантазии и фуги соль минор, ноты которой я недавно обнаружил и которая совершенно незаслуженным образом никому неизвестна.

Начиная от рубежа XIX и ХХ веков и вплоть до середины прошлого столетия, в Латвии был создан целый ряд замечательных произведений для органа. Значительную музыку для инструмента написал Альфред Калныньш, который сам был не только выдающимся композитором, но также органистом и пианистом, сочинял музыку для фортепиано и для органа, а также и для вокала. К сожалению, далеко не все из его произведений часто исполняются. Сохранились его хоральные обработки и хоралы для органа, но они крайне редко звучали на концертах. В советское время это могло плохо кончиться – к тому же, если органист в ту пору играл музыку Калныньша, это могло бы плохо кончиться и для самого композитора, но тот умер в 1951 году. Ныне живущие латышские композиторы – Петерис Васкс, Имант Земзарис, Айвар Калейс – тоже писали хорошую музыку для органа.

Безусловно, большое количество замечательных произведений для органа написал и мой учитель Атис Степиньш, который был отличным импровизатором как на фортепиано, так и на органе. Существуют его музыкальные произведения, которые он записал на бумаге. В то же время люди, бывшие с ним знакомыми при его жизни, помнят, какие у него были чудесные импровизации. После смерти он вдруг стал очень популярным, его ноты выпустило издательство Musica Baltica в Риге. Теперь его коллеги, которые при его жизни смотрели на него свысока, стали изображать, как сильно они его тогда любили. Так обычно бывает: чтобы стать любимым публикой, нужно сначала отдать концы, и потом будет все в порядке. Я этих нот не видел, поскольку очень редко бываю в Риге. Но у меня дома хранятся рукописи Степиньша, а также рукописные ноты других композиторов, таких как Дюбуа, которые, безусловно, представляют собой большую ценность, ибо содержат карандашные пометки авторов, указывающие на регистровку и штрихи.

 

Антон Ровнер,

композитор

Источник: Альманах "Латвия и русский мир", № 52, Рига, 2018 г.

Фото из доступных источников.