Постись духом, а не брюхом!

Газета «Доброе Слово» №8

---

Свет лампадки освещает строгие лики на иконах. Мы сидим напротив друг друга в темноте и молчим. Соседка молится. Я знаю это. Губы её стиснуты, глаза закрыты, на коленях фотоальбом, руки покоятся на нём... Невольно рассматриваю их: жилистые, натруженные.

Я в смятении: не знаю, с чего начать, как успокоить... Утром в больнице умерла её пятилетняя внучка. Единственная, долгожданная. Дочь родила её после сорока. Назвали в честь бабушки.

– Надо же, родители имя дали, а Господь – лицо, – радовалась соседка.

– И за что мне, грешной, милость такая!?

Когда они вдвоём с внучкой входили в автобус, люди начинали улыбаться. Однажды какая–то девушка не выдержала:

– Это покруче голографического кино!!! Она будет расти, а Вы себя с детства живьем увидите. Вот это да! Никогда такого сходства не встречала!!!

– Гробик-то каким маленьким будет, – подумалось мне.

Соседка, медленно перекрестившись, взглянула на меня и... улыбнулась:

– Слава Богу за всё! И за внучку!

– Воистину, слава Богу! – вздохнула я с облегчением.

– Будет у нас теперь свой молитвенник там, перед Богом... Её, ангелочка, Господь–то быстрее услышит. У нас из всей родни я одна в вере стою. Плачу вот ночами, каюсь, молюсь. Молю Бога, чтоб родных, дочь, зятя к воцерковлению привел... А иногда не сдержусь и им попеняю: не венчаны, в храм не ходят, не постятся, даже в Страстную, внучку к Причастию вести не разрешают. А они выслушают, переглянутся:

– Ты, мам, во сколько лет в церковь-то пришла? Почти в шестьдесят? Вот нам столько будет, и мы придем... Всему своё время.

Иду после таких–то «бесед» на исповедь. Да вот в своём уголке плачу. Всё горевала, кто из внучки–то вырастет: кукол каких только нет, нарядов, комната своя... уж и ногти на утренники ей мама красила, колечки на крошечные пальчики надевала. Вот Господь и пожалел. Домой забрал. И дочь с зятем пожалел. Значит, время-то их пришло. Не хотели через радости – через скорбь в церковь придут. Бог всех любит, всех спасти хочет. Во всём Промысл Его спасительный...

– Вот какая непоколебимая вера у моей сестры духовной! – порадовалась я.

– Когда мне бывает особенно трудно, я слова Господа вспоминаю о власах наших, что и они сочтены, и ни один без воли Творца не упадёт. Гляжу на свой седой волосок, тонюсенький, ничтожный... а и он в воли Божией. Так что же мне-то бояться, я-то человек, по подобию Божьему создана. Ну, больно мне сейчас, так надо потерпеть. Беда моя – лекарство горчайшее. Надо его принять и Врача поблагодарить. Он лучше меня знает, как меня спасти...

А у нас-то на земле всё, как в «кривом зеркале». После Божественной Литургии из храма выходим: «на земле ли были, на небе ли», душа поет. А уж вражина-то не дремлет. После службы нас на остановке-то много собирается; со всех сторон жалобы: и то-то плохо, и это-то... и безденежье, и дети без работы, и пальто-то старое... Смотришь: одеты все, ни у кого ноги от голода не подкашиваются, только что на службе Бога благодарили. А уж как смерти-то боимся...

Вот у моего деда гроб в сенях стоял, у его соседа тоже, и никто не боялся... А он, бывало, посмеивается: «Вы, робяты, в сенях-то поосторожнее свет перееду...». И знали мы: там все встретимся. Вот мы о Христе, телегу-то мою не повредите. А то на чём на тот ианах-мучениках читаем, с какой радостью они на смерть шли. Твердо знали – ко Христу идут, смерть – переход только. Необходимый переход туда, ко Христу! А наша вера где? Умрёт у кого из церковных близкий, рядом не просто сочувствуют, жалеют, это понятно: разлука всё-таки. Головами качают: «Ужас-то какой! Переживёт ли!?»

Я согласно киваю головой.

– К дочери сейчас намеренно не еду. Плач там пока, может, и истерика, уколы успокоительные. Здесь-то, на молитве, от меня пользы больше. Молюсь...а уж зять-то звонил, спрашивал, как и что в церкви заказывать. Слава Богу!

Шла я от соседки и вспоминала бабушку свою: войдешь, бывало, неожиданно (у них в деревне избы не запирались),а она в слезах на коленочках пред образом, чей лик на старой иконе уж и не разобрать было. Быстренько поднимется навстречу, слёз уж и не видно... улыбается.

– Что это ты, бабушка, плакала на коленях?!

– Да спину схватило, на коленках-то и легче...

Только теперь понимаю – выплакивала нас бабушка из атеистического мракобесия.

Почему один живёт так? А другой этак? Почему дети умирают, а старики живут?

«Не нашего ума дело», – сказала бы бабушка. Старшеклассникам, когда они задают подобные вопросы, я так ответить не могу, а предлагаю представить бесконечность. Нет конца и всё... Не могут. И я не могу. Тогда легче вести разговор об ограниченности человеческого разума, о недосягаемости и величии Божьего, о Божьем Промысле, который во всём, в любой, казалось бы, мелочи.

Одна знакомая рассказала историю, на первый взгляд, вроде бы незначительную.

– Так получилось, что не научилась я любить животных. Ну, погладить там, полюбоваться, покормить на улице – это ещё куда ни шло... Но вот дома держать...

Жило за жизнь мою дома три кошки: одну мы с мужем на ферму увезли, другую я в столовую подбросила, третью на людей оставила и забыла о ней. Трёхцветная: беленькая, на спинке рыже-черные пятна. Лет пятнадцать прошло. И вот стало мне о ней думаться. И заняла она своё место в чёрном багаже грехов, за жизнь накопленных: «Господи! Помоги исправиться!» И так мне скорбно было... Поделилась печалью с мужем – это сердце моё злое, он сразу согласился, о кошке же в квартире даже слышать не захотел.

Категорически. Зная его мягкость, надежды не теряла. Прошло больше года. И вот стою я однажды на остановке. Вдруг прямо из автобуса бросается ко мне женщина:

– Я Вас в церкви видела – помогите! Возьмите к себе мою кошку. Она хорошая! Ей восемь лет. Мы в Англию уезжаем – её придётся усыпить... если Вы не возьмёте!

Я почему–то спрашиваю:

– Она трёхцветная?

– Да.

– Её Муськой зовут?

Теперь удивляется женщина:

– А Вы откуда знаете!?

Ну, как объяснить, что знание это из того « чёрного багажа».

Живёт у нас Муська, а мы нарадоваться не можем. Умница-разумница. Вот как. Мы ещё с мужем только из-за возможности взять кошку препирались, а уж Господь видел, каким утешением в предстоящей болезни станет она для мужа. А чтобы не было сомнений, похожа кошка на ту, оставленную много лет назад. Вот как нас Отец Небесный любит!

А Муську эту, действительно, Он мне на исправление послал. Стою на молитве, а она подходит, о ногу трётся, ласки просит, милости просит, как я у Бога. Оттолкнуть что ли легонько? А ну как Господь меня так? Милостивые да помилованы будут...

Не успела я набрать строки эти, как зазвонил телефон:

– Слушаю ...

– Доброго здравия. Хотела посоветоваться, сегодня пятница. Как думаешь, креветки есть можно, ведь это же дары моря?

– Дары моря – это водоросли, на берег выброшенные... а креветки же живые.

– Но это же не рыба. Я в последнее время неважно себя чувствую...

– Я у В. Даля недавно прочла: «Как надо говеть, так и стало брюхо болеть», – невольно вырвалось у меня. Но, Слава Богу, вдруг представилась мне кошка, просящая милости:

– Прости меня, пожалуйста, сестреночка, обсуди этот вопрос с духовником. У В. Даля и обо мне есть пословица: «Постись духом, а не брюхом!»

Надежда МУЦЕНИЕЦЕ