Вход на сайт / Регистрация RSS Контакты
История » Архитектура » Неизвестные Южные форты: пороховая фабрика и аэродром
16.04.2018 / Комментарии 1

Неизвестные Южные форты: пороховая фабрика и аэродром


При выезде из города в южном направлении любому путешественнику со стороны моря неизменно открывается сюрреалистическая картина – бетонные глыбы, стены с зияющими отверстиями вместо ворот, поросшие густой травой насыпи, брустверы, заполненные водой рвы. Хорошо всем знакомые Южные форты, они же – Южные укрепления Либавской крепости имеют очень непростую историю. И даже предысторию.


Впервые укреплённое городище здесь появляется ещё в 12 веке – это тот самый, упоминаемый во многих документах замок Перкунен, который построили для себя древние курши. Через несколько столетий на этом же месте построили свою крепость – скансте шведы, крепость малую, всего на 7 – 8 пушек, при большой крепости в центре города Либау, рядом с устьем реки Лива, к тому времени почти исчезнувшей. А незадолго до этого, когда река Лива только-только перестала быть судоходной, здесь, у устья реки Перконе, возник четвёртый по счёту Лиепайский порт, который действовал несколько десятилетий, пока в городе Либау не был прокопан первый искусственный судоходный канал. Но об этом расскажем в другой раз. Сегодня – о малоизвестных эпизодах жизни ныне существующих сооружений.

Батарейный ров без батареи по соседству

Южные укрепления Либавской крепости занимают стратегическое положение. Между озером и морем в этом месте неполные полтора километра, это самое узкое место при подходе к городу, причём неи’зменное. Примерно такой же перешеек находится и на противоположном, северном конце нынешней территории города – между морем и Тосмарским озером (впрочем, более широкое и с более высоким рельефом, ибо разрушение берега морским прибоем началось как раз только с постройкой военного порта). Поэтому при планировании сооружений Либавской крепости именно в этих местах было решено построить самые большие и мощные оборонительные комплексы.

Как раз благодаря неи’зменному рельефу и близости естественной преграды – остатков реки Перконе, Южные укрепления не имеют столь циклопических размеров, как Северные. Насыпной вал первой линии обороны имеет общую длину 300 метров. Перед его изломом – 70-метровый выступ фаса, прикрывающий подступы к валу с флангов. Горжа с открытым в сторону города фасадом, полностью отлитая из бетона, со множеством просторных внутренних помещений и лишь присыпанная землёй, протянулась на 150 метров. Обводы её фасада и наличники окон имеют типовой для того времени декор, применявшийся для военных сооружений. (Ныне военные постройки никому даже не приходит в голову хоть чем-нибудь украшать). Между горжей и внешним валом два дворика, разделённые бетонным коридором, также присыпанным землёй. Один из двориков соединён с выступающим фасом подземным бетонным тоннелем, который частично является висящим мостом.

Всю первую половину прошлого века земляной вал горжи продолжался ещё на несколько десятков метров в сторону озера, на чуть меньшее расстояние – внешний вал. Ведущая на юг дорога, известная нам как Клайпедское шоссе, проходила вдоль ограды Центрального кладбища и затем заметно брала влево, круто огибая выступающие части валов Южного укрепления. Прежняя трасса шоссе вдоль кладбища существует до сих пор, на ней и легковые машины разъезжаются с трудом.

Современное, прямое и широкое продолжение улицы Клайпедас проложили, существенно подрезав валы форта, только к концу 60-х годов, когда активно строился Юго-западный микрорайон. Проложили по обширному плоскому пустырю, который с начала 20-го века так и оставался зарезервированным под сооружение комплекса 8-й артиллерийской батареи береговой артиллерии, которую начали строить в 1905 году, но прекратили в 1906-м, успев прорыть лишь окружающий будущую батарею ров, тот самый, который мы ничтоже сумняшеся мило величаем «прудами на улице Клайпедас». Первым эти «пруды» потревожили жилые дома под номерами 104, 106 и 108, затем шоссе, трамвайная линия, и только накануне 21 века, на месте «бывшей будущей» батареи появился торговый комплекс «Baata» и квартал домов по улице Риетумкраста.

 

Два Морских собора

При строительстве Южных укреплений большая роль отводилась водным преградам. Старинную речушку Перконе значительно расширили и углубили. На её берегу, ближе к озеру, предполагалось возвести ещё одну артиллерийскую позицию, но до капитальных работ руки не дошли, а от наспех построенных тогда земляных временных сооружений к нашему времени не осталось и следов (так же, как и на улице Сигулдас). Рвом окружили и сами Южные форты – точно таким же, какой прикрывал Северные укрепления. В те годы и Южные, и Северные укрепления находились на одинаковом расстоянии от моря – не более сотни метров песчаного пляжа. При постройке защитных рвов частично были использованы сохранившиеся с 17 века остатки русла реки Лива.

Строительство Южного укрепления обошлось дорого – примерно в 1,2 миллиона рублей золотом. Это сопоставимо с суммой, которая была тогда же вложена в продление южного мола Лиепайского порта, или же со стоимостью двух Свято-Никольских Морских соборов в Порту Александра III. Комплекс Южных укреплений в составе крепости был закончен одним из первых, в 1901 году.

Согласно картам, здесь предполагалось поставить 28 артиллерийских орудий различного калибра. Противника планировалось обстреливать как с закрытых позиций, так и с открытых. В каждом из внутренних дворов предполагалось установить по четыре 9-дюймовых орудия (один дюйм равен 2,54 сантиметра). Но поставки артиллерийских орудий для Либавской крепости заметно задерживались, впрочем, это уже другая история.

Южные укрепления никогда не участвовали в военных действиях. Никто не наступал на Лиепаю с юга. Разве что в 1915 году солдаты Германской армии пришли в город по приморским дюнам, без боя. И этот форт, и все остальные были разоружены и ликвидированы как воинское формирование к 1910 году, когда Либавская крепость прекратила своё существование.

Однако в течение всех последующих десятилетий сооружения крепости являлись значимой хозяйственной (и потенциальной военной) единицей, хотя у каждого из них были периоды, когда годами и десятилетиями они стояли заброшенными и пустыми.

           

Новое дело в годы разрухи

В Южные укрепления люди снова пришли через два десятка лет, когда Лиепая почувствовала холодное дыхание Мирового экономического кризиса, так называемой Великой депресии (1929 – 1933). Экономическое положение в городе стремительно ухудшилось осенью 1930 года. Тогда в Лиепае проживало 57 238 человек. В начале года на Трудовой бирже были зарегистрированы 1738 безработных, а осенью – уже 2066, что составило 14 % от общего количества трудоспособных горожан. Ситуация с безработицей стала похожей на ту, что наблюдалась в первую половину 20-х годов, в послевоенное время. Для города это была почти катастрофа.

(Здесь хочется сделать небольшое отступление. Вспомним, как в период с 2007 по 2013 год количество безработных в нашем 75-тысячном городе то увеличивалось до 12 %, то уменьшалось до 10,5 %. Уровень (официально зарегистрированной) безработицы в 11 % в Лиепае с тех пор считается нормальным. Может быть, мы снова пережили страшную Великую депрессию, только вот никто нам об этом не сообщил?)

Бывший в те годы при власти городской голова Леонгард (Лео) Лапа (1882–1942) в качестве одного из фактов стабилизации хозяйственной жизни Лиепаи видел возможность в поддержании малых предприятий и создании новых. И это возымело результат. После кризиса, в 1935 году в городе работало 267 производственных предприятий, в каждом из которых было как минимум 5 получавших заработную плату работников. Конечно, по сравнению со временем накануне Первой мировой войны, это было очень мало, потому что тогда в Лиепае существовало 57 больших предприятий, в каждом из которых было как минимум 20 работников.

Одним из предприятий, которые были созданы в годы кризиса, было акционерное общество «Лиепайская Пороховая фабрика». В Лиепае, вернее в Лиепайском военном порту (бывший порт Александра III войдёт в состав Лиепаи только в 1933 году), с 1920 года уже действовала небольшая мастерская по производству взрывчатых веществ, которая являлась отделением Артиллерийской лаборатории Латвийской армии. Она находилась рядом с Минным (Пироксилиновым) городком, там, куда сейчас ведёт названная её именем улица Лабораторияс. В 1922 году она получила название АО «Латвийская Транзитная пороховая фабрика» («Latvijas tranzīta pulvera fabrika»).

Команда и работники Лиепайской артиллерийской лаборатории.
В центре – начальник лаборатории Петерис Микельсонс. 1922 год.

В декабре 1930 года в частной квартире на улице Дзинтару состоялось учредительное собрание АО «Лиепайская пороховая фабрика» («Liepājas pulvera fabrika»). Перед этим на деятельность предприятия были получены разрешения премьер-министра К. Ульманиса и штаба Латвийской Армии. В учреждении фабрики было очень заинтересовано и лиепайское самоуправление, а также лично Леонгард Лапа. Именно по его протекции было принято решение бесплатно передать в использование под нужды фабрики бывшую территорию фортов на Клайпедском шоссе у Перконского канала.

Для городского головы каждое новое открывающееся предприятие в то время означало несколько получающих зарплату рабочих и несколько сытых семей. Поскольку не было тогда у города ни средств на пособия, ни даже средств для оплаты общественных работ, которые приходилось ещё придумывать, что оправдать их оплату. Безработные трудились на создании различных насыпей, на очистке железнодорожных путей от снега… Направленные на общественные работы в эти годы не оставили после себя каких-либо вещественных результатов, как их предшественники в первой половине 20-х годов, трудившиеся, например, на мощении улиц.

 

Порох, запальные шнуры, фейерверки и динамит

Акционерами Пороховой фабрики были четверо: полковник, начальник Лиепайской Артиллерийской лаборатории Петерис Микельсонс (1878–1958), лейтенант-полковник Андрей-Гутманис (1894–1954), его брат, командир-капитан военного корабля «Вирсайтис» Янис Гутманис (1896–1941) и пиротехник Артиллерийской лаборатории Юлийс Путна (1892–1954). Каждому акционеру принадлежали 25 % акций. За исключением Яниса Гутманиса, остальные господа имели опыт работы дипломированными пиротехниками ещё в артиллерийских лабораториях и артиллерийских парках Царской России, получили образование и в химии, и в сапёрном деле, и в инженерно-технических науках. По одной из неподтверждённых версий, во времена Российской империи все трое закончили Школу пиротехников в Выборге.

Производственные помещения фабрики занимали лишь часть окружённого рвом полуострова. В бетонных казематах на северной стороне форта производилась подготовка составных частей чёрного дымового пороха – древесного угля, серы и нитрата аммония. В отдельном подземном помещении была оборудована «загустительная» – в горизонтальном вращающемся туннеле компоненты пороха смешивались в готовое взрывчатое вещество. Кроме перечисленного, на фабрике была установлена пороховая дробилка, устроено упаковочное отделение, лаборатория, отдельное помещение занимал дизельный генератор. Для нужд производства пришлось вырубить вентиляционные люки в бетонных сводах, заново из кирпича сложить дымоходы.

Так как существовала угроза случайного взрыва, мешки с готовой продукцией хранились поодаль от производства. Складом служила расположенная на соседнем валу постройка дальномера артиллерийской батареи. Другие подземные помещения служили в качестве складов активированного древесного угля. Ещё до сих пор то там, то сям во внутренних помещениях фортов можно увидеть под ногами чёрный слой грунта.

Здание дальномера артиллерийской батареи служило 
складом взрывчатых веществ.

С началом работы пороховой фабрики у Южных укреплений крепости появилось ещё одно народное название – «пороховые горки».

Спрос на лиепайский чёрный дымовой порох был большим. Его использовали новохозяева для освобождения своих полей от больших пней и валунов – их легче было взорвать, чем выкапывать и кантовать целиком. Его покупали охотники, для которых было слишком дорого приобретать уже готовую амуницию германского производства.

В 1932 году фабрика начала изготавливать ракеты для салюта и осветительные ракеты, а также комплекты для изготовления в домашних условиях различных фейерверков – разнообразные огненные колёса, огненные мельницы и пускающие искры ящики, которые было модно запускать в конце корпоративных мероприятий. В 1936 году фабрика получила заказ от Латвийской армии на изготовление и поставку экспериментальной партии аммонитового взрывчатого вещества, а также бикфордовых (запальных) шнуров и подрывных капсюлей.

В 1938 году, когда началось строительство Кегумской гидроэлектростанции на Даугаве, возникла необходимость в 6 тоннах взрывчатых веществ (говоря проще – динамита). Шведские инженеры, которые проектировали ГЭС и руководили её строительством, предложили закупить динамит в Швеции. Однако Латвийское правительство этот продукт приобрело у лиепайчан, и всего за 17 латов за килограмм, что обошлось на 60 % дешевле.

Дела у предпринимателей шли в гору. В Торговом регистре за 1934 год, например, указано, что сумма годового оборота фабрики составила 85 457 латов, в последующие годы она удвоилась.

 

Дома, машины и… диверсии

С увеличением прибыли приобреталась недвижимость в Лиепае и Риге, строились особняки, был куплен земельный участок и автомобиль Лиепайского теннисного клуба. Андрейс Гутманис построил красивый семейный особняк на улице Дзинтару, 15 (сейчас Леона Паэглес, 16), который и сегодня высоко ценится, как архитектурная жемчужина, выдержанная в стиле латышского национального романтизма. Это тот самый дом, все стены которого украшены поясами с декором на мотив древнего латышского рунного узора – дерева Аустры.

Понятно, что между четырьмя амбициозными людьми с прямолинейным и твёрдым характером не всегда царило взаимопонимание. Из-за разногласий в 1935 году место руководителя фабрики оставил Юлийс Путна, который открыл собственный магазин охотничьих принадлежностей и оружия в доме улице Лиела, 5. Должность директора фабрики занял Янис Гутманис. В 1939 году он на несколько месяцев уезжает во Францию, чтобы пройти обучение на пиротехнических курсах.

На фото справа: Дом, который построил Андрейс Гутманис
на доходы от Пороховой фабрики. Сейчас его адрес: улица Леона Паэглес, 16.

Сама фабрика, на которой работали 19 человек, тоже пережила немало неприятностей и даже несчастий. Производством усиленно интересовались и разведчики коммунистического Советского Союза, и разведывательные службы Германии и Польши. Например, в 1926 году латвийская контрразведка была вынуждена продолжительное время следить за некоей женщиной, работавшей в Лиепайской артиллерийской лаборатории, которая была завербована советской разведкой.

Ранним утром 20 февраля 1937 года лиепайчан разбудили два оглушительных взрыва. В квартирах со стен падали картины, останавливались часы… При том, что расстояние от фабрики до ближайших жилых домов у площади Ливас составляло более двух километров. Силой взрыва был сломан лёд в канале. Взрыв унёс с собой жизнь механика фабрики Яниса Сукутса, фабрике был причинён ущерб в 10 000 латов. Позже при таких же обстоятельствах погиб рабочий Жанис Дарзниекс. Газета «Курземес Вардс», описывая эти происшествия, цитировала слова правления акционерного общества о том, что «признаков злонамеренных действий не констатировано», – что очевидно указывало, что таковые были вероятны.

У Лиепайской пороховой фабрики была печальная судьба. В августе 1940 года, после прихода советских войск и изменения государственного строя акционерное общество «Лиепайская пороховая фабрика» было национализировано. При этом предприятие посчитали очень опасным объектом. Не потому, что здесь хранились взрывчатые вещества, а потому, что буржуазная плутократия – местные националисты могли использовать накопления пороха с вражескими целями против Советского Союза и против советского военного контингента. Поэтому оборудование пороховой фабрики спешно демонтировали с намерением перевезти во внутренние области советской страны. Но… довезли только до Тосмаре, где выгрузили на территории одного из воинских подразделений под открытое небо, где оно пролежало, ржавея, все годы Второй мировой войны, пока не было порезано на металлолом.

На фото слева: Юлийс Путна (справа) и его двоюродный брат
Я. Курпниекс, старший пиротехник Петроградского
113-го артиллерийского парка. Фото от 9 августа 1915 года.

Незавидная судьба постигла и акционеров фабрики. Янис Гутманис, который в январе 1939 года был назначен командиром базы Лиепайской подводных лодок Латвийского военного флота, был арестован начале 1941 года и сгинул в пыточных комнатах НКВД. Петерис Валдемар Микельсонс с семьёй в 1944 году бежал из Латвии и умер в Аделаиде, в Австралии. Андрейс Гутманис остаток жизни тоже провёл в эмиграции, в Нью-Йорке. Юлийс Путна остался в Лиепае, работал инспектором на овощной базе, потом на заводе «Сарканайс металургс». Умер 6 июля 1954 года.

Лиепайская пороховая фабрика – это пример успешной деятельности местных предпринимателей, которые даже в условиях мировой экономической разрухи, имевшей место в конце 20-х – начале 30-х годов, смогли работать, существовать и приносить прибыль как самим учредителям, так и Лиепае.

 

База кавалерийской дивизии

Но активная жизнь Южных фортов на этом не закончилась. Спустя некоторое время после вывоза имущества фабрики с острова, всего за пару дней вся территория Юных укреплений была окружена двойным забором из колючей проволоки.

Среди лиепайчан пошли слухи о том, что, наверное, здесь будет устроен концентрационный лагерь и в него, наверное, будут свозить нас – латышей… Правда оказалась намного более прозаической. Было принято решение в просторных помещениях бывшей пороховой фабрики, а также в неиспользовавшихся ею капонирах сконцентрировать запасы корма для целой кавалерийской дивизии Красной армии – овёс, сено прессованное, сено навалом; ещё конская упряжь. Вещей было так много, что они выгружались просто кучами. На самом деле, это интересный эпизод, демонстрирующий предательские действия генералов тыла накануне начала Великой Отечественной войны вопреки приказам центрального командования из Кремля.

Когда Лиепаю заняли немцы в августе 1941 года, часть сена была подожжена, часть осталась нетронутой. Так или иначе, всё кавалерийское добро перешло в руки передовых немецких частей в качестве военных трофеев.

 

Аэродром, откуда не взлетали самолёты

Про пороховую фабрику понятно. Причём же здесь аэродром? Как раз в 1939 году начались интенсивные работы по устройству аэродрома для дивизии дальней бомбардировочной авиации прямо перед Южными фортами.

Юлийс Путна, Андрейс и Янис Гутманисы в Лиепайской артиллерийской лаборатории только что разрядили старый боеприпас. 1920 год.

С момента постройки крепостных фортификационных сооружений и вплоть до 1908 года, когда стала понятна неизбежность ликвидации крепости, артиллерийское начальство требовало пространства перед артиллерийскими позициями держать максимально чистыми и просматриваемыми, чтобы все движения возможного противника перед укреплениями были видны как на ладони, чтобы можно было точно устанавливать цели стрельбы и открывать по ним огонь. Затем в течение двух десятков лет за этими полями, конечно, никто не следил. Где-то за это время вымахал крепкий смешанный лес, как, например, вокруг озера Тосмарес, где-то, как здесь, на бедной песчаной почве у моря, ничто особо не росло.

В 1939 году, сразу по прибытию ещё ограниченного контингента Советских войск, рядом в Лиепаей началось строительство сразу двух аэродромов вдобавок к уже имевшемуся городскому гражданско-военному аэродрому в Велнциемсе (Северному). Один аэродром строился за Лиепайским озером, на землях усадьбы Бата – Батский, (это нынешний Лиепайский аэропорт), второй обустраивался здесь, напротив Южных фортов – Южный.

Работы по разравниванию грунта начались стремительно. Площадь ровных дюн между шоссе и морем давала возможность проложить ровную взлётно-посадочную полосу длиной 1300 метров – от защитного рва Южных укреплений до нынешней южной границы города. Более чем достаточно даже для тяжёлых самолётов тех лет. Отсюда, с самого западного аэродрома Советского Союза (от Лиепаи до германской Клайпеды-Мемеля больше аэродромов не было) они должны были отправляться на бомбардировки немецких городов, однако почти за все пять войны самый ближний к Германии аэродром, с которого они взлетали, находился на острове Сааремаа.

Одновременно в Гринвалты началось строительство новой батареи береговой артиллерии, которая прикрывала бы аэродром с юга. Она получила номер 27 – уже по советской нумерации, которая вела отсчёт от самых северных рубежей государства. Строительство прибрежной артиллерийской батареи до начала военных действий Второй мировой войны на территории Латвии удалось закончить, строительство аэродрома – нет.

Приложенные к его созданию усилия остались невостребованными. Все действия авиации и накануне войны, и вплоть до капитуляции Курземского котла 9 мая 1945 года концентрировались на Батском аэродроме за Лиепайским озером.

После войны поле перед фортами долгое время оставалось нетронутым, как и все прочие зарезервированные для возможного военного строительства площади в Лиепае. В 1976 году Горисполком принял решение организовать на этом поле новое кладбище, поскольку вместимость Центрального кладбища подходила к концу, его только что расширили на север до улицы Вайнёдес, а Старое кладбище на улице Кайю и вовсе уже пришлось закрыть. Первые захоронения на Южном кладбище датируются 1982 годом. За прошедшие с того времени более чем 35 лет территория кладбища расширялась неоднократно, в дальнейшем оно будет прирастать участками земли в сторону южной границы города. А к северу от него, там, где в 70-80-е годы в искусственных землянках и траншеях проходили тренировки по ГО (Гражданской Обороне) и взрослые, и дети (во время игры в «Зарницу»), постепенно формируется пейзажный липовый парк.

Лиепайчане, росшие в 70-80-е годы в Юго-западном микрорайоне и в Эзеркрасте, хорошо помнят внешний облик Южных фортов в те времена. С военных лет мало что изменилось – те же мотки колючей проволоки на уродливых столбах, мешки с овсом и минеральными удобрениями за плотно закрытыми металлическими воротами, прокопчённые потолки и чёрная (не уличная) грязь под ногами. Ещё – высокая наблюдательная пограничная вышка рядом с бывшим постом дальномера. Выше деревьев! Мечта для мальчишки взобраться на такую. Следует полагать, что военная охрана с южных фортов была снята во второй половине 60-х годов, когда прекратила существование и военная часть на месте сегодняшнего магазина «XXL Sala». Один из капониров с конца 60-х годов передавался в аренду ДОСААФ для мотогаража.

В последние пару лет Южные форты вычищены, чуть ли не отмыты. Опасные отверстия сверху залиты бетоном, чтобы зазевавшийся зевака не провалился и не сломал ногу. Впервые за много лет появилась возможность беспрепятственно проходить по тоннелю до внешнего фаса – удивительно смотреть на форты из боковых бойниц! Благодаря Юрию Хадаровичу, начавшему превращение Южных фортов из опасного для людей места в привлекательный для туристов объект, и Гирту Кронбергсу, продолжающему эту работы, бывшие Южные укрепления Либавской крепости преображаются.

Возможно, совсем скоро каждый из нас, не боясь неожиданностей и опасностей, сможет взять за руку своего маленького ребёнка, отвести на аккуратно прибранные, ухоженные форты и рассказать ему историю о смелых защитниках огромной крепости, из-за предателей в далёком Петербурге обречённых на забвение; об отважных рабочих, изготовлявших порох для развивающегося государства их мечты; о лошадях, которые никогда не ели хранившийся здесь для них овёс; о самолётах, которые могли когда-нибудь взлететь вон с того поля, но не так никогда и не взлетели.

 

Ярополк Доренский
с использованием
материалов Гунара Силакактыньша,
карт из коллекции Глеба Юдина,
карт из коллекции Силвии Озолы.

Источник 1

Источник 2

Источник 3

Источник 4 

Фото автора и из личного архива А. Упите.

Эту страницу просмотрели за все время 11613 раз(а) Следующая >>


Комментарии

Галина 24 Июл 2021 в 20:38 # Ответить

А где, интересно, была большая крепость в центре Либау?

ОтменитьДобавить комментарий